Так прошло трое с половиной суток.
И наконец проглянуло солнце. Снегопад неожиданно прекратился.
Ветер сник и исчез совсем. Тишина казалась
неестественной.
Приподняв палатку, промокшие, заросшие трехдневной щетиной, они
невольно зажмурились: глаза отвыкли от яркого света, а сейчас вокруг все
сверкало и искрилось. Солнце щедро разливало жидкое золото на девственно-белый
снег, облепивший скалы. Все близкие вершины, так хорошо знакомые им, — Башкира,
Джан-Туган, Бжедух — казались какими-то обновленными, помолодевшими. Снег лежал
даже на травянистых склонах.
Они стали спускаться. Это было нелегко. Солнце растапливало снег
на крутых склонах, и скалы становились мокрыми. Рукавицы намокали, и от них
пришлось отказаться. Незащищенные ладони мерзли от прикосновения к холодному
мокрому камню, кожа стиралась на кончиках пальцев, словно ее терли наждаком.
Под ногти забивался песок.
Спускались медленно. Насквозь промокшие спальные мешки и палатка
казались пудовыми. За оставшуюся часть дня альпинисты достигли перемычки
гребня, к которой четыре дня назад подходили по крутому снежному склону.
Спуститься тут можно было за какие-нибудь 10-15 минут. Но непогода сделала
склон опасным, набросав почти полуметровый слой снега. В любой момент могла
пойти лавина.
Был и другой путь. По довольно крутой осыпи. Тоже небезопасный.
Наступала темнота, да и силы Алексея и Олега были на исходе. Не радовала их и
перспектива еще одной ночевки в горах, тем более, что все снаряжение вымокло —
хоть выжимай. И ветер усилился. Холодный, пронизывающий.
Не лезть же на рожон! Нашли узкую расщелину, накрыли ее сверху
спальными мешками, укрепив их камнями. Вход сбоку завесили палаткой.
Получилось очень тесное, но хоть какое-то убежище. С трудом они втиснулись в
эту берлогу. По одной паре мокрых шерстяных носков засунули под одежду на
грудь. В самом крайнем случае поступают так альпинисты. Когда больше негде
сушить. Ноги в совершенно промокших носках втиснули в далеко не сухие рюкзаки.
Так и просидели всю ночь.
|
|